Михаил Ардов «Всё к лучшему» (воспоминания и проза)

Как-то Благоволиной пришлось выступать в судебном заседании, которое происходило в Казахстане. Была ужасная жара, и местный прокурор был без рубашки — в одной майке. В своей защитительной речи Мария Сергеевна призывала суд к гуманности, к человечности. В ответном слове прокурор сказал:
— Вот тут товарищ адвокат из Москвы всё говорит: щеловещки, щеловещки, щеловещки… А какие, слушай, щеловещки?… Взрослые люди, преступники!

Это из первой части мемуаров Ардова. У него получились такие жутко точные, как уколы, записи, где каждая отдельная история — это всего пара выразительных абзацев, срезов момента. Образов России от 40-х до 90-х годов, глазами Ардова. И чуть раньше, по воспоминаниям его окружения. Герои историй — русская культурная элита XX века. С мелкими вкраплениями советских официальных лиц (в книге подобные персонажи справедливо называются «большевиками»).

Смешно и иронично писано, но это не «приколы», не байки. Хотя с их точки зрения — спутать желательно: «товарищ шутит!». Хотя и с нашей точки зрения, так же занимательно и вкусно. Но нет, не шутит. Это просто такие срезы — как советские и азиатщина смыкаются с русскими в стране? А вот так и смыкаются. Коротко и ясно, смех и срам, как.

… протоиерей Дмитрий Саган рассказывал мне об их совместной поездке в Японию.

— Владыка меня там поразил. Мы были на приёме у советского посла, и тот между прочим сказал нам: «Я лично от Церкви далёк, религия меня совершенно не интересует». А владыка Киприан ему на это говорит: «Это вполне понятно. Религиозными бывают люди или совсем простые, или высокообразованные».

Книга толстая, но как всякая увлекательная — она «очень короткая».

Русский джаз Алексея Козлова, Стив Возняк (Apple), телемост, бедность и КГБизм

Evgeny Fedorenko напомнил о мемуарах русского джазмена Алексея Козлова.



Конкретно — вот рассказ про телемост между советскими, русскими людьми и американцами. И немного о Стиве Возняке, основателе Apple:

… в 1984 году, с нами произошло необыкновенное событие. Мы стали участниками телемоста Москва-Калифорния. Это событие кажется уникальным и по сей день. Предыстория этого такова. Некто : ) Стив Возняк, американец польского происхождения, страшно разбогатевший на первой волне компьютерного бизнеса, стал тратить деньги на разные мероприятия международного масштаба. И вот он задумал провести телемост между Москвой и калифорнийским городом Сан Бернардино, где проводятся рок-фестивали под названием «US Festival». Предполагалось связать одну из студий в Останкино через космический спутник с Сан Бернардино, где в долине была установлена эстрада с гигантскими телеэкранами сзади. На склонах гор вокруг эстрады располагалось свыше трехсот тысяч зрителей. Стив Возняк начал переговоры с Гостелерадио об этом проекте, предложив, очевидно, немалые деньги, но при условии, что с советской стороны, из Останкинской студии будет участвовать ансамбль «Арсенал». Дело в том, что кто-то навел американских организаторов на наш ансамбль в том смысле, что мы соответствуем международному уровню. Поэтому ко мне домой, незадолго до этого мероприятия, заявились два американца и объяснили все, что должно происходить. Я был только рад. Почему Гостелерадио в лице тов. Лапина, принципиального борца с джазом и рок-музыкой, согласилось на эту акцию, мне до сих пор непонятно. Очевидно, одной из причин было то, что это событие приурочивалось еще и к стыковке двух космических станций — «Апполона» и «Союза», что имело для СССР важное политическое значение. Нас завезли в Останкино со всей концертной аппаратурой, мы смонтировали ее на помосте, вокруг которого должна была находиться приглашенная публика. В студии был установлен огромный плоский телеэкран, тогдашнее чудо техники. На нем мы должны были видеть все, что происходит в Сан Бернардино. Все предполагалось начать часов в пять утра, с учетом разницы во времени с Калифорнией.

Как стало ясно позднее, нас решили, в крайнем случае, показать лишь американской стороне, а от советской аудитории скрыть все, кроме политической части этого телемоста. Более того, случайно выяснилось, что в одной из гримуборных, уже разодетые в народные русские наряды, стоят на старте участники какого-то фольклорного коллектива, готовые ринуться на съемочную площадку вместо нас. Таким образом, телевизионное начальство хотело обмануть, если получится, американскую сторону, не рискуя получить выговор сверху за показ из советской телестудии «Арсенала» — чуждого нам явления. Когда об этом случайно узнали американские представители Стива Возняка, они жестко и однозначно предупредили, что не начнут передачу, если хоть одно условие договора будет нарушено. Вся эта возня происходила между часом и пятью утра, в ожидании, когда через спутник дадут связь с Америкой. Дальше все и происходило по намеченному плану.

…

Пока мы играли, вокруг нас, в студии происходило немало интересного. Для создания современного антуража в студию было приглашено несколько десятков молодых людей и девушек явно студенческого типа. Они должны были слушать нас, стоя вокруг помоста и всячески реагируя на нашу музыку. Владимир Познер перед началом трансляции призвал представителей советской молодежи не стесняться, вести себя раскованно, в соответствии со своими эмоциями, чтобы не выглядеть зажатыми, мрачными дикарями по сравнению с публикой в Сан Бернардино. Когда мы начали играть, то некоторые молодые люди, почувствовав свободу и, находясь в непосредственной близости от нас, возбудились от нашего мощного «фанки-фьюжн» настолько, что принялись двигаться как-то не по-советски. Оказывается, этот момент был предвиден нашими блюстителями морали. По периметру студии незаметно стояли обычные, ничем не выделявшиеся люди, которые иногда, по двое, проникали в толпу слушателей, стоящих вокруг нас, и быстро, заломив руки, выводили тех, кто уж очень активно, по-западному вел себя, то есть махал руками, извивался или кричал. Зачистка делалась так профессионально, что в даже близко стоявшие слушатели иногда и не обращали внимание на произошедшее. Я тоже не видел почти ничего, поскольку либо играл сам, либо стоял лицом к ансамблю, контролируя его игру. Зато нашему барабанщику Виктору Сигалу, сидевшему со своей установкой на возвышении, сверху было видно все, что делалось внизу, в толпе зрителей.

Книга Козлова в целом, как и цитата выше — она не совсем про джаз — скорее — про модные субкультуры, про тоталитаризм, про комсомольцев и КГБ. Про Москву. Русские против советских. Кстати, вот как по словам Стива Возняка, выглядела Москва в 80-ые глазами американца:

Я был удивлен, когда обнаружил, что русские внешне намного больше похожи на американцев, чем любая другая нация, с которой я сталкивался. Но то, как они думали, настолько напоминало нас (по крайней мере меня лично), что я был просто поражен совпадением.

Остальные европейцы гораздо сильнее отличаются от нас, как внешне, так и системой ценностей. Москва показалась мне шокирующе бедной. До моего приезда я и не осознавал, что с экономической точки зрения Советский Союз по большей части был страной третьего мира. Кругом была какая-то разруха. Русские люди казалось совсем не улыбались. Они говорили со мной о таких вещах, как оправдания запоев. Недостаток мотивации был очевиден повсеместно. Но у меня была надежда что подрастающее поколение вырвется из этого.

Вырвалось.

Михаил Зощенко. Диктофон

Михаил Зощенко, "Диктофон":

Ax, до чего всё-таки американцы народ острый! Сколько удивительных открытий, сколько великих изобретений они сделали! Пар, безопасные бритвы Жиллет, вращение Земли вокруг своей оси — всё это открыто и придумано американцами и отчасти англичанами.

А теперь извольте: снова осчастливлено человечество — подарили американцы миру особую машину — диктофон.

Конечно, может, эта машина несколько и раньше придумана, но нам-то прислали её только что.

Это был торжественный и замечательный день, когда прислали эту машинку.
Масса народу собралась посмотреть на эту диковинку.

Многоуважаемый всеми Константин Иванович Деревяшкин снял с машины чехол и благоговейно обтёр её тряпочкой. И в ту минуту мы воочию убедились, какой это великий гении изобрел её. Действительно: масса винтиков, валиков и хитроумных загогуленок бросилась нам в лицо. Было даже удивительно подумать, как эта машинка, столь нежная и хрупкая на вид, может работать и соответствовать своему назначению.

Ах, Америка, Америка,— какая это великая страна!

Когда машина была осмотрена, многоуважаемый всеми товарищ Деревяшкин, похвально отозвавшись об американцах, сказал несколько вступительных слов о пользе гениальных изобретений. Потом было приступлено к практическим опытам.

— Кто из вас,— сказал Константин Иванович,— желает сказать несколько слов в этот гениальный аппарат?

Тут выступил уважаемый товарищ Тыкин, Василий. Худой такой, длинный, по шестому разряду получающий жалованье плюс за сверхурочные.

— Дозвольте,— говорит,— мне испробовать.

Разрешили ему.

Подошёл он к машинке не без некоторого волнения, долго думал, чего бы ему такое сказать, но, ничего не придумав и махнув рукой, отошёл от машины, искренне горюя о своей малограмотности.

Затем подошёл другой. Этот, не долго думая, крикнул в открытый рупор:

— Эй, ты, чёртова дура!

Тотчас открыли крышку, вынули валик, вставили его куда следует, и что же? — доподлинно и точно валик передал всем присутствующим вышеуказанные слова.
Тогда восхищённые зрители наперерыв протискивались к трубе, пробуя говорить то одну, то другую фразу или лозунг. Машинка послушно записывала всё в точности.

Тут снова выступил Василий Тыкин, получающий жалованье по шестому разряду плюс сверхурочные, и предложил кому-нибудь из общества неприлично заругаться в трубу.

Многоуважаемый Константин Иванович Деревяшкин сначала категорически воспретил ругаться в рупор и даже топнул ногой, но потом, после некоторого колебания, увлечённый этой идеей, велел позвать из соседнего дома бывшего черноморца — отчаянного ругателя и буяна.

Черноморец не заставил себя долго ждать — явился.

— Куда,— спрашивает,— ругаться? В какое отверстие?

Ну, указали ему, конечно. А он как загнёт — аж сам многоуважаемый Деревяшкин руками развёл, — дескать, здорово пущено, это вам не Америка.
Засим, еле оторвав черноморца от трубы, поставили валик. И действительно, аппарат опять в точности и неуклонно произвёл запись.

Тогда все снова стали подходить, пробуя ругаться в отверстие на все лады и наречия. Потом стали изображать различные звуки: хлопали в ладоши, делали ногами чечётку, щёлкали языком — машинка действовала безотлагательно.

Тут, действительно, все увидели, насколько велико и гениально это изобретение.

Единственно только жаль, что эта машинка оказалась несколько хрупкая и не приспособленная к резким звукам. Так, например, Константин Иванович выстрелил из нагана, и, конечно, не в трубу, а, так сказать, сбоку, чтобы для истории запечатлеть на валик звук выстрела — и что же? — оказалось, что машинка испортилась, сдала.

С этой стороны лавры американских изобретателей и спекулянтов несколько меркнут и понижаются.

Впрочем, заслуга ихняя всё же велика и значительна перед лицом человечества.


***

1925

via: Фонографика - Михаил Зощенко. Диктофон.